Каким был Фредди Меркьюри до своей известности в составе Queen? Кто были его друзья и как он проводил свой досуг вне занятий музыкой? Об этом, а также многом другом находим упоминания в книге «Жизнь, искусство и Фредди Меркьюри. 1968 – 1970» Розмари Пирсон, подруги юности Меркьюри. Первые главы этих мемуаров вы можете найти по ссылкам (1, 2, 3).
Сегодня же мы предлагаем вам познакомиться с главой под названием После вечеринки в Челси и художественной выставки *Текст печатается с некоторыми сокращениями, вызванными существующими правилами цензуры. «Наконец Розмари уступила уговорам Фредди и ввела его в свой круг молодых британских художников. Она пригласила его на вечеринку в Челси, однако первые впечатления об этом Фредди не были потрясающими: «Что это за чудаки на вечеринке? Эти непонятные хромированные цепочки, черные кожаные костюмы…разве это красиво?» И он довольно долго не мог избавиться от раздражения: «Они совсем не похожи на танцоров Нижинского! Что они хотели доказать?» Розмари пыталась отвечать спокойно:
- Они просто были сами собой.
- Я не хотел встречаться с кучкой наркоманов: глупцами с беспокойными лицами…
Фредди был шокирован. Альберта позабавило, когда она сказала, что приведет Фредди на вечеринку, устроенную его братом. Он еще не встречался с Фредди и очень хотел познакомиться с её новым "другом". Конечно, он не ожидал, что Фредди будет ему каким-либо образом угрожать; он думал, что любой, у кого есть стремление стать звездой, по умолчанию должен быть крутым, поэтому он не может себе позволить какие-то серьезные отношения, особенно с этой "простушкой" Розмари Пирсон!
Когда же она около десяти вечера приехала с Фредди, он уже был в компании двух симпатичных женщин. Эта вечеринка была полностью в духе Альберта, поэтому она вызвала лишь досаду и раздражение у Розмари. Фредди тоже был полностью выбит из колеи; никогда раньше она не видела его таким разочарованным и грустным. Разумеется, он не завидовал этим хромированным цепям и неуместным, глупым костюмам; этот стиль не слишком искушенных модельеров в стиле панк значительно опередил свое время.
Итак, Фредди на мгновение отвлекся от постоянных разговоров на тему его будущего знакомства с британскими художниками, так как те первые впечатления не сразу изгладились из его памяти. Возможно, на той вечеринке Фредди "пострадал" от собственной застенчивости – так, например, бывает, когда ты неожиданно встречаешься со своим кумиром. Розмари старалась его успокоить лаской и вниманием, но это не всегда помогало. Он говорил ей: «Мне недостаточно, чтобы ты просто любила меня, ты должна обожать меня!» Но, возможно, ему просто не хотелось быть одному? Ему нравилось находиться в среде коллег-музыкантов, и он действительно расцветал там, по мнению Розмари. Как это ни удивительно, на фоне повседневного хаоса социальной и трудовой жизни его творческий потенциал значительно возрос. В отличие от него, "творчество" Розмари подпитывалось безмятежной тишиной, которая иногда случалась в красивой минималистической квартире, в которой она жила с Альбертом Миллером. Когда у нее появлялось свободное время, она брала свой толстый альбом для рисования и продолжала лелеять мечту стать настоящей художницей!
Они никогда не говорили с Фредди о совместной жизни; она была уверена, что они никогда не выйдут за рамки того, что у них уже было. Иногда, правда, Розмари пыталась проявлять твердость: «Я не могу просто сидеть без дела и ждать тебя, как какая-нибудь поклонница звезды! Я хочу развиваться в том направлении, о котором много раз говорила раньше…Я не могу просто сидеть, как пушистая кошка, и ждать, когда ты придешь и погладишь меня!»
Ей действительно было важно достичь некоего профессионального самоопределения; и это было гораздо больше, чем просто найти хорошую работу. Тогда ей хотелось стать настоящим художником – создавать визуальные работы, которые на уровне абстракции могли исследовать сложные идеологические проблемы. Она хотела создавать свои "утопические" картины, возможно, даже на исторические темы.
Однажды Розмари предложила Фредди сходить на выставку современного искусства, которая могла подарить им несколько интересных социальных идей. Речь шла о первой персональной выставке Дерека Джармена в галерее «Лиссон», недалеко от Сент-Джонс-Вуд. Когда они прибыли туда, оказалось, что там еще нет посетителей; только она и Фредди были в пустынном зале галереи. Конечно, она знала, что Дерек был частью другого мира: не так давно он стал лучшим среди молодых художников, получив премию «Young Contemporaries art prize», и теперь пользовался большим спросом у лондонских музеев. Однако все эти мысли отступили, когда они увидели его первую картину – она была смелой и бескомпромиссной, в лучшем художническом духе. «Боже, вот бы и мне когда-нибудь сделать что-то подобное!» - с восхищением подумала Розмари. Фредди тоже с интересом разглядывал эту невероятную картину, которая привлекла его творческой энергией и вниманием к деталям. Сама Розмари, познакомившись с этими картинами Дерека, возможно, впервые увидела, что социальные проблемы можно исследовать на холсте и что художник-авангардист может быть впереди многих общественных изменений.
«Боже, на этих картинах реальный мир кажется таким извращенным», - удивленно заметил Фредди. Он тоже был полностью очарован ими.
- Мне нравятся цвета, но я думаю, что американский художник Раушенберг раньше создавал нечто похожее…Почему же, глядя на эти картины, я так хочу стать художником? – обратилась она к Фредди.
- Эти картины действительно анархичны, они говорят вам: «Отвали!», хотя все это своеобразный социальный протест.
Он неспешно двигался по галерее, зачарованно рассматривая картину за картиной. Потом, как это часто случалось, он вдруг запел строчки из песни The Rolling Stones про себя: «Hey, you, get off of my cloud» (из композиции «Get Off of My Cloud». – Прим. пер.). Они внимательно рассмотрели все оставшиеся картины, в полном молчании оценивая их художественные достоинства и несовершенства.
Однако Розмари не терпелось высказаться. «Все это большой бунт против объявленного вне закона человека!» - прерывающимся голосом сказала она Фредди. Он же тихо пробормотал: «Я хочу быть таким же свободным, оставаться самим собой…» Тогда Розмари лишь смутно догадывалась о причинах его внутреннего беспокойства. Он волновался, потому что чувствовал, что не оправдывает ожидания своих родителей; они, как рассказывал он ей, вложили много сил и денег в его образование и воспитание в государственной школе, поэтому они вряд ли могли предположить, что он выберет такой странный образ жизни, связанный с музыкой. Конечно же, его талант раскрылся не только под влиянием рок-н-ролла; не последнюю роль, вероятно, сыграло его парсийское происхождение. Он воспитывался в восточной музыкальной среде, в традициях многовековой уникальной культуры и в юности, как он говорил, слушал арабскую, африканскую, кубинскую и индийскую музыку. Поэтому к тому времени в голове Фредди сложилась целая гамма самых разнообразных оркестровок. Даже когда он подражал другим музыкантам, он привносил в этот сложный диапазон множество своих голосов. Возможно, благодаря этому его голос был таким мелодичным, и это нередко запоминалось лучше, чем сама мелодия! В его песнях, определенно, чувствовался восточный колорит, вдохновленный его личностью и знанием родной культуры, совершенно особенным её чувством. Эта его музыкальная черта оказала наибольшее влияние на Розмари; именно тогда она впервые поняла разницу между выработанным талантом и гениальностью. Тем не менее она по-прежнему не могла решить, были ли его музыкальные идеи действительно новаторскими или в той или иной степени повторяли заслуги прошлого. Будучи довольно наивной в музыкальном плане, а также несколько тугоухой с детства, она знала только, что у Фредди было несколько уровней голоса, которые могли быть мечтательными и зажигательными, лиричными и невероятно ритмичными. То, что она слышала, посещая некоторые его концерты за пределами колледжа, было явно недостаточно, однако и это воспринималось как безукоризненное, пышное и действительно оригинальное.
Выставка Джармена стала первым современным искусством, которое по-настоящему заговорило с ней, разбудило её творческие силы. Фредди же показал ей, как творчество меняет человека, который устремился в неизвестное. И искусство, и музыка были в первую очередь связаны с эстетикой и формой, но могли и объединить политику и твои собственные взгляды на мир. «Значит, творческая продукция также может быть коммерчески успешной, и это никак не повлияет на свободу художника!» - внезапно поняла Розмари. И это было не единственное её открытие.
Та картина Джармена может быть прочитана с разных точек зрения, она имеет несколько смысловых слоев, которые хороши как вместе, так и по отдельности. В своей картине он создал нечто похожее на "замкнутые пространства", которые ощущались как своеобразное многоголосие. Тем не менее общее впечатление от этой работы было весьма неоднозначным: она, безусловно, обострила творческий инстинкт Розмари, но в этом было слишком много протеста и утопии, чуждые ей.
Покидая галерею «Лиссон», Фредди вспомнил, что ему еще нужно будет успеть на очередную репетицию. Сейчас, оглядываясь назад, Розмари поняла, что это был конец их безмятежного этапа любви в византийском стиле. Тогда они еще были студентами, и им нужно было готовиться к выпускному экзамену в конце года; время никогда не теряло своего значения, несмотря на окружающий хаос. Они покинули галерею в тихом, если не в мрачном настроении, и молча прошли через всю улицу прямо к припаркованному минивэну. Что будет ждать их впереди? Тогда Розмари этого не знала».
Продолжение следует…
