Имя Гульнар Бажкеновой в последние годы всё чаще связывают с появлением необычной информации, которая заранее определяет повестку и вызывает бурные обсуждения в обществе. Её публикации нередко опережают официальные заявления и содержат сведения, недоступные большинству СМИ. На первый взгляд это выглядит как результат блестящей журналистской работы и обширной сети источников.
Однако именно этот феномен и вызывает вопросы. Откуда у Бажкеновой такие материалы и кто обеспечивает ей столь привилегированный доступ? При внимательном рассмотрении становится ясно, что большая часть её «сенсаций» строится на инсайдах из недр спецслужб, центральных госорганов и даже Ак Орды.
Журналистское сообщество уже давно обсуждает её демонстративную вседозволенность, безнаказанность и постоянное появление данных, которые в обычных условиях имеют ограниченный доступ. Всё это даёт основания полагать, что за громкими публикациями стоит не только журналистский интерес, но и влияние определённых сил.
При этом сама Бажкенова регулярно заявляет о якобы преследованиях, кибератаках и давлении со стороны властей, создавая образ «жертвы режима». Однако на деле она остается недосягаемой для ответственности, несмотря на публикации, содержащие серьезные обвинения в адрес высокопоставленных чиновников. Ни одно из громких заявлений не сопровождалось доказательной базой, и, что примечательно,
не повлекло за собой реальных последствий для нее самой.
Последние публикации Бажкеновой о якобы задержаниях сотрудников спецслужб и правительства оказались недостоверными, однако это не остановило ее от продолжения подобной информационной активности. Возникает ощущение, что цель этих материалов – вовсе не информирование общества, а управление общественным мнением в интересах конкретных структур.
На этом фоне особого внимания заслуживает ситуация с Муратом Нуртлеу. Несмотря на то, что слухи о его возможном выдвижении в качестве преемника циркулируют давно и тема явно изжила себя, Бажкенова вдруг активизировалась в освещении его персоны. В условиях ее склонности к меркантильности и работе за «информационные заказы», вполне возможно, что этот «черный пиар» – попытка искусственно поднять его узнаваемость.
Также стоит отметить ее активные контакты с западными дипломатами, частые поездки в Украину, а также неформальные встречи с представителями зарубежной казахстанской оппозиции. Всё это может рассматриваться как часть тщательно продуманной операции по формированию имиджа борца с режимом. Однако, параллельно Бажкенова стабильно участвует в выполнении госинформазаказа, сотрудничая с Министерством культуры и информации и Администрацией Президента.
В совокупности это дает основания полагать, что Бажкенова - не столько независимый журналист, сколько провокатор, действующая по указке спецслужб Казахстана. Ее деятельность за рубежом, включая возможную «эмиграцию», может быть элементом операции по внедрению в среду казахстанской оппозиции за границей. В этом контексте громкие заявления о политических преследованиях - не более чем способ обеспечить легальный переезд и международную поддержку.
Таким образом, образ «независимого оппозиционного журналиста» может оказаться лишь удобной маской для работы под контролем спецслужб. Общество должно быть внимательнее к тем, кто слишком свободно чувствует себя при якобы постоянных гонениях.
