Важные подробности студенческой жизни Фредди Меркьюри, его отношений со сверстниками и первых романтических увлечениях находим в книге Розмари Пирсон «Жизнь, искусство и Фредди Меркьюри. 1968 – 1970» (2015). Начальные главы этих воспоминаний вы можете найти по ссылке. Сегодня же мы предлагаем вам познакомиться с главой под названием «Студенческая жизнь». Приятного прочтения.
*Текст печатается с небольшими сокращениями, вызванными существующими правилами цензуры.
Студенческая жизнь
Сейчас, вспоминая те счастливые дни, которые она разделила с Фредди, Розмари немного загрустила. Ей припомнился один субботний день на Портобелло-роуд, когда она закончила работать за своим прилавком с одеждой и весело шла к пабу «The Duke of Wellington», где должна была встретиться с Фредди. Тогда они договорились поискать для него одежду на местном рынке, которая могла бы ему пригодиться для выступлений на сцене. Они шли возле многочисленных прилавков, тихонько держась за руки, мило болтая и разглядывая витрины. Из какого-то магазина доносились звуки «Safe as Milk» группы Captain Beefheart, и все вокруг, казалось, дышало безмятежной радостью. Это было теплым осенним днем 1968 года, сразу после дня рождения Фредди. Спутник Розмари был в задумчивом и тихом настроении, а она все не решалась заговорить первой. Вдруг он схватил её за руку и спросил: «Ты любишь меня?» «Ты же знаешь, что люблю», - ответила Розмари, скорее по привычке, нежели по настоящим чувствам.
- Но я хочу, чтобы ты меня обожала! – продолжал настаивать Фредди.
- О, тот, кому нужно повиноваться! Ты говоришь, как моя мать, - насмешливо сказала она, а затем нежно поцеловала его в губы.
Боже, как это было давно…Конечно, у них были и более глубокие разговоры. Они говорили о жизни и смерти, о некоторой неуверенности Фредди, хотя он всегда видел себя в центре всего. Розмари искренне сочувствовала ему и понимала его внутренний конфликт, который овладел им в то время; это был их общий секрет, о котором они говорили только за пределами колледжа. В любом случае он знал, что она восхищалась им – за те нетрадиционные взгляды, которые скрывались за еще более экстравагантными выходками. И они довольно быстро превратились из просто близких друзей в любовников и из-за этого чувствовали себя неловко на публике.
Фредди и Розмари расстроили как минимум одного из своих общих друзей, Виджея, которому не нравилось, что они постоянно шептались и целовались в коридорах, обнимались при каждом удобном случае. Розмари с уважением относилась к желанию Виджея преуспеть в своей будущей профессии, к его надежде стать автором вывесок в американском психоделическом стиле. В ответ он интересовался работами Розмари, но нередко проявлял очевидный интерес и к ней самой. «Тебе ведь нравится Фредди, не так ли?» – с упреком спрашивал он её, когда они оставались вдвоем. «Мне бы хотелось, чтобы он меньше времени проводил с тобой». Виджей явно завидовал красивому атлетичному Фредди, который постоянно хвастался, что однажды станет всемирно знаменитым! «Боюсь, что да, Виджей, - ответила Розмари. – Все потому, что мы с Фредди многое делаем вместе… потому, что мы смеемся по любому поводу…он скрашивает мой день, как никто другой». Она знала, что Виджей завидовал этой особой дружбе, но теперь мнения почти всех людей в колледже, кроме Фредди, перестали быть для нее важными.
В то время все студенты её курса негласно делились на несколько категорий: одним было достаточно хорошо учиться и найти потом достойную работу (к этой группе и относила себя Розмари), другие вынашивали какие-то творческие планы и использовали учебный день для музыкальных импровизаций в главном зале. К числу таких людей, несомненно, относился Фредди, который никогда не скрывал своего увлечения музыкой. Были и те, что в перерывах между занятиями писали стихи, например, Джон Мартинсон, заносчивый кокни с целеустремленностью святого Кольриджа и наружностью, вдохновленной портретами итальянского Ренессанса; он тесно общался с преподавателями, поскольку другие студенты не проявляли интереса к его стихам и рассказам о прогулках по английской сельской местности. Кроме того, была группа режиссеров и пиарщиков, которые записывались на собеседования в J. Walter Thompson (рекламную холдинговую компанию. – Прим. пер.) и везде расхаживали в элегантных костюмах, старательно подчеркивая свое презрение к "богеме". Что касается Розмари, то, несмотря на огромное желание создать достойное портфолио своих работ, её больше привлекала разработка собственных проектов, в том числе имитация стиля арт-нуво, который был весьма широко распространен в то время.
Лучшим студентом курса был Алан Ли, который вызывал всеобщий интерес своими неоготическими рисунками, что позже принесли ему всемирную известность (Алан Ли – знаменитый английский иллюстратор, который создал множество рисунков для книг в жанре фэнтези, в том числе к произведениями Джона Толкина. Вместе с Джоном Хау он был также концептуальным дизайнером кинотрилогии «Властелин колец» Питера Джексона. – Прим. пер.). Однажды, находясь вместе с Розмари в студии, он неожиданно сказал: «Ты могла бы выглядеть как Брижит Бардо, если бы наносила больше макияжа на глаза и надувала губки!» «Нет, не могла бы!» - громко вмешался Фредди с другого конца студии; он всегда внимательно прислушивался ко всему, что происходило в округе, хотя в тот момент он сидел достаточно далеко от нее. «Она моя маленькая кошечка, с ней все в порядке, и она останется такой, какая она есть!» На это Алан лишь улыбнулся и продолжил свой рисунок. На самом деле в этих прекрасных художественных студиях Илинга постоянно кипела работа, несмотря на все отвлекающие факторы общественной жизни колледжа. Тем не менее Розмари часто жаловалась окружающим, что в их расписании не было занятий по культуре, лекций по киноискусству и рисования с натуры.
В колледже стремились передать лишь основные навыки; техническое оснащение художественных студий не имело себе равных, и Розмари перепробовала все возможные способы печати для своего портфолио. Кроме того, на технических факультетах имелось оборудование для 3D-печати, лепные и другие аппараты. Для Фредди большим счастьем был доступ в публичную аудиторию, которая в других случаях называлась главным залом колледжа. Он мог часами репетировать там вместе с другими музыкантами, например, со своим другом, лидером группы Smile Тимом Стаффелом. Но школа искусств Илинга предложила юному артисту нечто гораздо более ценное, чем любая академическая практика: здесь у него была постоянная студенческая аудитория.
Еще одной подругой Розмари в Илинге была Сандра Сирл, которая к тому же хорошо знала Фредди; она считала себя самой талантливой художницей на курсе, и это, в сущности, так и было. Своей уверенностью в представлении конечной цели Сандра всегда резко выделялась на фоне других учеников в её классе. Невероятно стильная и необычная, во многом опередившая свое время, Сандра искренне восхищалась Фредди и всегда выделяла его экстравагантную манеру одеваться. Она сама носила кружева и бархат в стиле Зандры Роудс, а также божественные туфли от Anello & Davide. Розмари очень нравилось её тонкое остроумие, которое обычно называют британским юмором. Они часто проводили время втроем – на концертах и в колледже – и помимо всего прочего, Сандра была единственной, кто всегда знал, что нужно делать для следующего проекта. Она также была весьма талантливым мастером по дереву, и могла работать всю ночь, чтобы закончить ту или иную модель, компенсируя время, потраченное на вечеринки. Обычно она сидела рядом с Розмари и со слезами на глазах жаловалась, что все мужчины в колледже ужасны, что они не в её вкусе. Розмари всегда думала, что она могла бы стать успешной актрисой, и завидовала её способности так ярко выражать свои эмоции на публике. Иногда они говорили с ней о Фредди, и Розмари признавала, что, хотя тот был её парнем, она не была полностью довольна своей участью.
<…> Несмотря на творческие задания в Илинге и выставление годовых оценок, никто не настаивал на обязательном посещении колледжа, и этим не могла не воспользоваться наша знакомая троица. Два-три раза в неделю они, конечно же, заглядывали в студию (когда им этого хотелось), где уже все было готово к занятиям (то есть, когда некоторые преподаватели возвращались после обеденных сессий в пабе со своими любимыми ученицами). В какой-то степени Розмари завидовала красивой русской студентке Памеле Барсински, которая была блестящим фотографом и сценографом. В то время Памела восхищалась гениальным актером-мимом Марселем Марсо, и это чувство вдохновляло её на создание потрясающих черно-белых рисунков. Однажды она организовала фотосессию у преподавателя Адриана Пэша из Ньюкасла; всем было известно, что они проводили целые дни в темной аппаратной, где проявляли фотографии. Ревность Розмари была связана с тем, что Памела просто жила настоящим моментом и наслаждалась всем, что делала, в то время как она сама привыкла сдерживать себя и во всем идти на компромисс. Пуританская часть натуры Розмари нередко перевешивала её женскую чувствительность, поэтому она нередко подвергала сомнению то, что было так хорошо доступно, выступая за общую человеческую справедливость. Она не понимала истинную природу многих вещей, однако именно это подталкивало её к экспериментам; тогда Розмари рисковала всем, что у нее было. Иногда этот абстрактный подход срабатывал, но бывали и дни, когда она чувствовала себя самой невезучей мечтательницей на свете. «Но эти трудности иногда очень приятно компенсировались», - размышляла она про себя, вспоминая то далекое время.
Во время учебы в колледже Розмари частенько прогуливалась по общему студенческому коридору, и тогда Фредди тихонько подкрадывался к ней, словно кошка, и обнимал её за талию. Он дарил ей свою самую великолепную улыбку и нежно целовал в губы. Он шептал ей: «Доброе утро, дорогая», и это, без сомнения, был самый оригинальный способ сказать «привет» в студенческой среде. Неужели Фредди не знал, что "крутые" парни не могут быть такими милыми с женщинами? Неужели он не чувствовал, что все великолепные мужчины в бархатных брюках и рубашках с цветочным принтом, которые целыми днями позировали в школе искусств Илинга, могли увлечь женщину лишь одним своим беглым взглядом? Оглядываясь назад, Розмари решила, что он вряд ли когда-либо задумывался об этом. Фредди просто брал то, что хотел, и никогда не думал ни о какой конкуренции. Для Розмари же это была не просто приятная перемена, когда ей оказывали такие явные знаки внимания; это было её настоящим спасением с учетом того, что совместное проживание с Альбертом Миллером оставляло желать лучшего, когда она все чаще чувствовала себя эмоционально одинокой.
Она довольно быстро поняла, что никогда не была любовью всей жизни для Альберта, который с самого начала настоял на том, чтобы они придерживались открытых отношений. Розмари предчувствовала, что это однажды приведет к тому, что каждый из них станет жить своей жизнью, с другим партнером или просто в одиночестве. Действительно, как в разгар сексуальной революции, после 1968 года, могла Розмари встать в оппозицию и жаловаться на нарциссические желания Альберта? Она никогда не знала, кого обнаружит в своей квартире, когда вернется с колледжа или задержится на работе. В глубине души она оставалась очень неуверенной в себе.
Между тем Розмари все больше сближалась со своим восточным другом, и они чудесно проводили субботние вечера вместе. В непринужденной тишине они гуляли по Лондону, сидели в уютных кафе, разговаривая о политике, искусстве, но чаще всего о музыке. «Но разве Хендрикс не похож на Джексона Поллока?» - как-то раз задался вопросом Фредди, после чего неожиданно начал напевать про себя: «All along the watchtower, the thiefhe gently spoke…» (из творчества Хендрикса). «Это ученый в области звука, ни больше ни меньше! Что касается тебя, моя дорогая, мне кажется, что твоя так называемая любовь ко мне – это чистое притворство! Ты даже не позволяешь мне навестить тебя в твой квартире!!!» Неожиданно Фредди пришел в ярость. «Тот парень, которому на тебя наплевать…ты нужна ему лишь для того, чтобы согревать его постель!» Но уже минуту спустя он прижался к Розмари и улыбнулся ей своей мягкой улыбкой…<…> Эта стремительная смена настроения и темы, что проявлялось также в его знаменитых фрагментах песен, была типичной его чертой.
<…> Розмари всегда втайне желала исключительной любви, чего-то своего, того, чем невозможно поделиться с другими; однако моногамия не была в числе идеалов 60-х, да и у нее самой не хватало наглости, чтобы жаловаться. «Если мы поторопимся, то еще успеем добраться до магазина театральных костюмов Фокса в Сохо», - крикнула Розмари, однако Фредди уже вернулся к музыке Хендрикса, что-то напевая себе под нос и, как всегда, пребывая в собственном мире. Но вот уже Фредди начал свое новое передразнивание: «Боже! Как же я хочу эту меховую куртку!» «Мех рядом с твоей волосатой грудью…Не думаю, что…о, ты выглядел бы в ней, как настоящий грек!» - со смехом заметила Розмари. Несмотря на то что она не получила от него ответа, Фредди все же вернулся к действительной жизни. «Она здорово бы смотрелась с этим шарфом…и я тогда не буду носить медальон…» Он засмеялся после этих порывистых слов.
«Посмотри на это…длинное атласное пальто должно прекрасно смотреться на сцене!» - воскликнула Розмари, вытаскивая из большой кучи сваленного белья что-то длинное и фиолетовое. «Мне нравятся рукава…И этот шелковый топ мог бы быть очень хорош».
Они все более увлекались своими идеями в отношении всех этих забытых театральных костюмов; Фредди примерил красное болеро поверх футболки, но потом с отвращением стянул его с себя. В мгновение ока он стал угрюмым и строгим и пробормотал, что ему все равно нечего надеть на следующий концерт. Тогда Розмари предложила ему примерить серебристые брюки. «Это сразило бы их наповал! Я с удовольствием перешила бы их для тебя!» - с воодушевлением сказала она, пытаясь вернуть ему хорошее настроение. «Ты такая милая, когда не ведешь себя со мной эгоистично и ужасно! Боже, я должен прекратить это самоистязание!» Но уже минуту спустя, словно ничего не произошло, он снова стал напевать про себя: «Are You Experienced…» «Хендрикс, ты настоящий бог рок-н-ролла! "Electric Ladyland" (третий студийный альбом группы The Jimi Hendrix Experience. – Прим. пер.) звучит так, будто здесь задействован целый оркестр из трехсот человек…Когда я слышу это, я представляю себя пагодой (священное сооружение в буддизме и индуизме. – Прим. пер.), обращенной к небу!» И вот теперь он уже мчится по улице, пританцовывая и восторгаясь своими гениальными мыслями. Однако эта энергия покинула его так же быстро, как и вошла в него. Она видела, как он постепенно замедляет шаг и приходит к своему спокойному состоянию. Она внимательно наблюдала за ним – словно мать, что приглядывает за своим ребенком. Розмари лишь улыбалась и говорила про себя: «Когда он счастлив, гораздо веселее!» Никто не обращал на них ни малейшего внимания – это были те безмятежные дни, когда можно было делать то, что хочешь.
Полчаса спустя, когда оба начали уставать, они забрели в карибское кафе, что располагалось неподалеку от Лэдброк-Гроув. Должно быть, тогда они впервые присели за несколько часов; Фредди снова погрузился в свое тихое и задумчивое настроение. <…> «Ты единственная, кто действительно знает меня, - сказал он. – Ты великолепна, и я действительно люблю тебя, но…» И поколебавшись, он добавил: «Чего же я тогда хочу?» И после еще более продолжительной паузы: «Я хочу…стать новым Хендриксом». Он смотрел куда-то вдаль, а потом едва слышно снова начал петь: «Scuse me while I kiss the sky» (строчка из песни Джими Хендрикса «Purple Haze». – Прим. пер.). Он повторял это снова и снова и улыбался, когда смотрел на Розмари. «Этот парень гений, - вдруг сказал Фредди. – Боже, сегодня я вновь его увижу в Камден-Тауне… Ты идешь?»
Розмари уже и раньше думала, что наденет на этот вечер, однако она все еще не сказала ему, что проведет этот вечер отдельно от него, так как вместе с Альбертом Миллером собиралась в гости к Патрику Вудкоту.
- Нет, я не могу…Я обещала Альберту пойти вместе с ним.
- Боже, держу пари, ты там встретишься со всеми этими расфуфыренными королевами, - парировал Фредди.
- Ну, они действительно интересные люди – настоящие художники, а не графические дизайнеры, как мы.
Это его остановило; Фредди выглядел обиженным, но Розмари никак не могла остаться в тот вечер с ним».
Продолжение следует…
