Гобелен, который не гобелен: Разгадываем тайны вышивки из Байё
«Гобелен из Байё» – одно из самых известных произведений средневекового искусства, уникальный визуальный рассказ о нормандском завоевании Англии и битве при Гастингсе в 1066 году. Длинное, почти 70-метровое полотно, вышитое цветными шерстяными нитями, завораживает своей детализацией и эпическим размахом. Его изображения – король Гарольд со стрелой в глазу, Вильгельм Завоеватель, пересекающий Ла-Манш, сцены битвы – стали хрестоматийными. Однако за этим знаменитым названием и привычными образами скрывается целый клубок загадок, недоразумений и исторических неточностей. Начнем с того, что «Гобелен из Байё» – это вовсе не гобелен, и его связь с французским городом Байё весьма опосредованна.
Технически это произведение искусства является не гобеленом (где изображение создается путем переплетения цветных нитей утка на основе), а вышивкой (opus anglicanum – «английская работа», как часто называли искусную вышивку того периода). Изображения и латинские надписи вышиты шерстяными нитями восьми цветов по льняному полотну. Это кропотливая работа, требующая совершенно иной техники, чем ткачество гобеленов.
Название «из Байё» закрепилось за вышивкой лишь потому, что именно в соборе нормандского города Байё она была обнаружена в XVIII веке. До этого времени о ее существовании практически не было известно. Согласно описям собора, она вывешивалась для обозрения раз в год, но широкой известности не имела. Как она туда попала и где находилась до этого – до сих пор предмет споров. Найденный в соборной кладовой, свернутый в рулон, этот шедевр едва не погиб во время Французской революции. Рассказывают анекдотическую историю о том, как местные жители, не слишком ценившие древнюю вышивку, собирались использовать ее для покрытия фургона с боеприпасами. От неминуемой гибели реликвию спас местный юрист, предложивший взамен свое собственное постельное белье.
Традиционно создание вышивки приписывалось королеве Матильде Фландрской, жене Вильгельма Завоевателя, и ее придворным дамам. Эта романтическая версия, лестная для французской национальной гордости, долгое время считалась основной. Однако у современных исследователей она вызывает большие сомнения. Более вероятным заказчиком представляется сводный брат Вильгельма, епископ Одо Байёский. Одо был не только влиятельным церковным иерархом (именно он освятил собор в Байё, где позже была найдена вышивка), но и крупным феодалом, графом Кентским, одним из ближайших сподвижников Вильгельма и активным участником нормандского завоевания. Он был известен своим властным, амбициозным и довольно жестоким нравом – фигура, вполне способная заказать масштабное пропагандистское произведение, прославляющее победу нормандцев.
Более того, целый ряд признаков указывает на то, что сама вышивка была создана не во Франции, а в Англии, вероятнее всего, англосаксонскими мастерицами. Стиль вышивки, используемые стежки (знаменитый «стежок Байё»), характер красителей растительного происхождения, особенности латинского языка в надписях – все это имеет аналоги скорее в англосаксонском искусстве того периода, чем в нормандском. Англия славилась своими искусными вышивальщицами, и графство Кент, где Одо имел обширные владения и влияние, было одним из центров этого ремесла. Таким образом, наиболее правдоподобная версия сегодня такова: епископ Одо заказал изготовление вышивки в Англии, в Кенте, у местных мастериц, чтобы украсить свой новый собор в Байё и увековечить триумф нормандцев, в котором он сам сыграл не последнюю роль.
Получается, что «Гобелен из Байё» – это не гобелен, а вышивка; не французская, а, скорее всего, английская по исполнению; и названа «из Байё» лишь по месту ее позднейшего обнаружения. Уже неплохое начало для развенчания мифов!
Пропаганда иглой и нитью: Что на самом деле рассказывает "Гобелен из Байё"?
Если рассматривать вышивку из Байё как исторический документ, нужно быть предельно осторожным. Это все равно что кататься на коньках по очень тонкому льду. Произведение, созданное по заказу одного из лидеров нормандского завоевания, епископа Одо, неизбежно должно было отражать нормандскую точку зрения на события и служить оправданием вторжения в Англию. Это не объективная хроника, а искусно выполненный пропагандистский «комикс» Средневековья, призванный убедить зрителя в законности претензий Вильгельма на английский трон и вероломстве его противника, Гарольда Годвинсона.
Повествование начинается не с битвы при Гастингсе, а за несколько лет до нее. Мы видим английского короля Эдуарда Исповедника, уже пожилого и бездетного, который отправляет своего самого влиятельного эрла, Гарольда Годвинсона, в Нормандию. Цель поездки, согласно вышивке, – сообщить нормандскому герцогу Вильгельму о желании Эдуарда видеть его своим преемником на английском престоле. Эта версия сама по себе спорна и не подтверждается англосаксонскими источниками.
Далее следует серия приключений Гарольда в Нормандии: он терпит кораблекрушение у берегов Франции, попадает в плен к графу Ги де Понтье, но его освобождает Вильгельм. Гарольд участвует в военном походе Вильгельма против герцога Бретани, проявляет храбрость и спасает нормандских воинов из зыбучих песков у горы Сен-Мишель. Между Гарольдом и Вильгельмом, казалось бы, устанавливаются дружеские отношения.
Кульминацией пребывания Гарольда в Нормандии становится сцена клятвы. Гарольд, стоя между двумя реликвариями со святыми мощами, приносит торжественную клятву верности Вильгельму и обещает поддержать его претензии на английский трон после смерти Эдуарда. Этот эпизод – ключевой для нормандской пропаганды, так как он представляет последующие действия Гарольда как клятвопреступление, за которое его постигла справедливая кара. Англосаксонские источники либо умалчивают об этой клятве, либо утверждают, что она была дана под принуждением.
Затем действие переносится в Англию. 5 января 1066 года умирает король Эдуард Исповедник. И тут же, в нарушение своей священной клятвы (согласно вышивке), Гарольд принимает корону из рук английских магнатов. Его коронация происходит, возможно, с «неприличной поспешностью», уже 6 января в Вестминстерском аббатстве (это была первая коронация в истории знаменитого аббатства). Для нормандцев это акт узурпации и вероломства.
Узнав о коронации Гарольда, Вильгельм приходит в ярость и начинает готовить вторжение. Вышивка подробно изображает строительство флота, погрузку воинов и лошадей, пересечение Ла-Манша. Нормандцы высаживаются в Англии 28 сентября 1066 года.
Тем временем Гарольд вынужден отражать другое вторжение – норвежского короля Харальда Сурового, который также претендовал на английский трон. Гарольд одерживает блестящую победу над норвежцами в битве при Стамфорд-Бридже на севере Англии 25 сентября, но тут же получает известие о высадке нормандцев на юге. Он совершает стремительный марш обратно на юг, чтобы встретить Вильгельма.
Кульминацией повествования становится битва при Гастингсе 14 октября 1066 года. Вышивка изображает ожесточенное сражение: нормандская конница атакует англосаксонскую пехоту, стоящую «стеной щитов» на холме. Мы видим падающих воинов, летящие стрелы, епископа Одо, воодушевляющего нормандцев.
Кстати, само место битвы тоже стало объектом исторической путаницы. Сражение произошло не в самом Гастингсе, а примерно в 10 километрах к северо-западу от него, на холме, который в то время назывался Сантлак (Santlache), что предположительно означает «Песчаный ручей» на староанглийском. Победившие нормандцы, мастера каламбуров и пропаганды, переиначили это название на французский манер в Сангелак (Sanguelac) – «Кровавое озеро». Со временем это название трансформировалось в современное Сенлак (Senlac Hill).
Таким образом, вышивка из Байё – это не беспристрастный репортаж, а целенаправленно сконструированный нарратив, представляющий нормандское завоевание как справедливое возмездие за нарушение клятвы и восстановление законных прав Вильгельма. Реальная история была гораздо сложнее и многограннее, но победители, как известно, пишут историю – в данном случае, вышивают ее иглой и нитью.
Стрела в глазу или скальпель реставратора? Загадка смерти Гарольда Годвинсона
Одна из самых знаменитых и узнаваемых сцен вышивки из Байё – изображение гибели английского короля Гарольда Годвинсона в битве при Гастингсе. Практически каждый, кто хоть немного знаком с этим произведением, помнит фигуру воина со стрелой, торчащей из глаза. Этот образ стал каноническим, символом трагического конца последнего англосаксонского короля. Но действительно ли Гарольд погиб именно так? И действительно ли вышивка изначально изображала стрелу в глазу?
При внимательном рассмотрении знаменитой сцены возникает множество вопросов. Панель изображает кульминационный момент битвы. В центре – группа сражающихся воинов. Над ними латинская надпись: «HIC HAROLD REX INTERFECTUS EST» («Здесь король Гарольд убит»). Непосредственно под надписью мы видим две фигуры, которые традиционно связывают с гибелью короля. Слева – стоящий воин в доспехах, который держится рукой за лицо, а из его правого глаза торчит стрела. Справа – падающая фигура, которую рубит мечом нормандский всадник.
Именно стоящая фигура со стрелой в глазу и считается изображением Гарольда в момент гибели. Однако многие исследователи полагают, что стрела – это результат позднейшей реставрации или просто неверной интерпретации. Есть несколько аргументов в пользу этой версии.
Во-первых, сам способ изображения смерти. В средневековом искусстве, и на самой вышивке из Байё в других сценах, погибшие или умирающие воины обычно изображаются лежащими на земле или падающими. Стоящая фигура, даже пораженная стрелой, выглядит нетипично для изображения убитого короля. Падающая фигура справа, которую рубит всадник, гораздо больше соответствует канонам изображения смерти в бою.
Во-вторых, существуют свидетельства, что первоначально эта стоящая фигура выглядела иначе. Французский ученый-антикварий Бернар де Монфокон, сделавший подробные гравюры с вышивки в 1729 году (когда она еще не подвергалась серьезным реставрациям), изобразил эту фигуру без стрелы в глазу. На его гравюре воин держит в правой руке копье, направленное вниз под углом примерно 45 градусов. Позже, во время одной из реставраций в XIX веке, древко копья, по-видимому, было «перешито» в стрелу, летящую в глаз. Следы стежков и отверстия на полотне также могут указывать на изменение первоначального изображения. Если предположить, что стрела действительно была добавлена позже, то ее угол попадания выглядит странным – лучник должен был бы находиться где-то на земле прямо перед воином, чтобы выстрелить под таким углом.
В-третьих, есть интересная деталь, связанная с падающей фигурой справа. Некоторые исследователи утверждают, что именно у этой фигуры изначально была стрела в глазу, но затем стежки были удалены, возможно, во время той же реставрации, когда стрелу «добавили» стоящей фигуре.
Зачем понадобилось изменять изображение? Возможно, реставраторы XIX века просто неверно интерпретировали поврежденные нити или хотели сделать сцену более драматичной и соответствующей уже сложившейся легенде о стреле в глазу. Но есть и другая, более глубокая версия, связанная с символическим значением.
В средневековом сознании ослепление считалось справедливым наказанием за клятвопреступление. С точки зрения нормандцев, главным преступлением Гарольда было нарушение священной клятвы, данной Вильгельму на мощах. Поэтому изображение его гибели от стрелы, попавшей именно в глаз, могло быть сознательным символическим актом, подчеркивающим божественное возмездие, постигшее клятвопреступника. Возможно, именно эта символическая трактовка и привела к изменению изображения при реставрации или способствовала закреплению легенды о стреле.
Альтернативные исторические источники также не дают однозначного ответа о способе гибели Гарольда. Нормандский хронист Гийом де Пуатье пишет, что Гарольд пал в бою, сраженный несколькими ранами, но не упоминает стрелу. Другой источник, «Кармен о битве при Гастингсе» (Carmen de Hastingae Proelio), приписываемый Ги Амьенскому, утверждает, что Гарольд был убит и расчленен четырьмя нормандскими рыцарями. Это описание больше соответствует падающей фигуре, которую рубит всадник на вышивке.
Таким образом, знаменитая «стрела в глазу» Гарольда – это, скорее всего, либо результат позднейшей реставрации, либо символическое изображение, либо просто одна из версий его гибели, закрепившаяся благодаря своей выразительности. Точные обстоятельства смерти последнего англосаксонского короля остаются загадкой, погребенной под слоями истории, пропаганды и мифотворчества.
Загадочная Эльфгива и похищенный фрагмент: Другие секреты нормандского "комикса"
Помимо спорной трактовки смерти Гарольда, вышивка из Байё хранит и другие тайны, продолжающие интриговать исследователей и зрителей. Одна из самых загадочных сцен изображена в начале повествования и известна как «сцена с Эльфгивой».
На этой панели мы видим некоего священнослужителя (клирика), который протягивает руку и либо касается щеки, либо замахивается для удара по лицу женщины. Надпись над женщиной гласит: «UBI UNUS CLERICUS ET ÆLFGYVA» («Где некий клирик и Эльфгива»). Фигура Эльфгивы больше нигде на вышивке не появляется, и ее личность точно не установлена (возможно, это сестра короля Эдуарда или другая знатная дама того времени).
Но самое интригующее находится в нижней части бордюра, под основной сценой. Там изображен обнаженный мужчина, стоящий в странной позе и демонстрирующий весьма внушительные гениталии в состоянии явного возбуждения. Эта откровенная деталь, совершенно выбивающаяся из общего контекста повествования, вызывает недоумение.
Предполагается, что вся сцена (клирик, Эльфгива и обнаженный мужчина) намекает на какой-то известный современникам скандал – возможно, сексуального или политического характера, – который не нуждался в дополнительных пояснениях. Зрители XI века, вероятно, сразу понимали, о чем идет речь. Однако до нас не дошло никаких письменных источников, которые могли бы пролить свет на эту историю. Существуют различные гипотезы (одна связывает эту сцену с попыткой сватовства к Эльфгиве и отказом, другая – с обвинениями в распутстве), но ни одна из них не является общепризнанной. Загадка Эльфгивы остается неразгаданной. Примечательно, что в большинстве современных репродукций и копий вышивки из Байё откровенная фигура обнаженного мужчины в бордюре либо ретушируется, либо вовсе опускается из соображений приличия.
Другая история, связанная с вышивкой, но уже из гораздо более позднего времени, касается пропавшего фрагмента. В 1816 году Лондонское общество антиквариев поручило художнику Чарльзу Стотарду сделать точные копии различных участков вышивки. Стотард отправился в Байё вместе со своей женой, писательницей Анной Элизой Стотард (урожденной Кемп), которая ему ассистировала. После их отъезда хранители собора обнаружили пропажу нескольких небольших фрагментов вышивки. Не желая верить, что уважаемый художник и член Общества антиквариев способен на такой вандализм, обвинение пало на его жену Анну. Тень этого несправедливого обвинения омрачала ее жизнь долгие годы.
Судьба самого крупного из пропавших фрагментов прояснилась позже. Он оказался в лондонском Музее Виктории и Альберта (V&A). Лишь в 1872 году, когда музей V&A обратился к властям Байё за разрешением сделать новую полную копию вышивки, французы поставили непременным условием возвращение украденного фрагмента. Фрагмент был возвращен на свое место. Недавние исследования Майкла Льюиса из Британского музея, проследившего происхождение этого фрагмента, окончательно подтвердили: кусочки вышивки «на память» прихватил именно Чарльз Стотард, а не его жена.
Возмездие, однако, настигло похитителя довольно скоро. 28 мая 1821 года Чарльз Стотард работал над копией витража в церкви местечка Бир Феррерс в графстве Девон. Увлекшись работой, он отступил назад, чтобы полюбоваться своим творением, забыв, что стоит на высоких лесах. Падение оказалось смертельным. По иронии судьбы, он был похоронен на кладбище той самой церкви, где оборвалась его жизнь.
Так, великое творение средневекового искусства, известное как «Гобелен из Байё», продолжает жить своей жизнью, храня тайны прошлого, разоблачая мифы и даже становясь участником почти детективных историй. Это не просто иллюстрация к учебнику истории, а живой организм, в котором переплелись правда и вымысел, пропаганда и искусство, великие события и человеческие страсти.
