Еще совсем недавно, в прошлом веке, чуть ли не каждый второй магнитофон, который обычно располагался на краю подоконника, извергал напор энергии, сквозь приоткрытое окно. Голосом Владимира Высоцкого, он извещал всю округу, что настоящих буйных мало, вот и нету вожаков. Что на кухне с обоями, он целовался с обоими. И что кричали из ветвей, жираф большой, ему видней!
С тем, что на кухне можно целоваться с обоями, я полностью согласен. Все зависит от налитого в стакан. После второго стакана, уже говорят, что не бывает некрасивых женщин, а бывает мало водки. С тем, что жираф действительно большой, согласятся все, даже после третьего стакана. А вот с тем, что буйных мало, вот и нету вожаков, я категорически не согласен.
Вспоминая свои студенческие годы, как самые «креативные», как сейчас говорят, дни своей жизни, могу с уверенностью сказать: «Вожаки были!» Одним из заводил, был и есть, мой неугомонный сокурсник и приятель Толян. Побуйствовал он немало. Он постоянно, что-то замучивал. То запустил живых голубей на уроке. То предложил отдохнуть в деревне.
Даже через столько лет, этот отдых, остается одним из самых ярких воспоминаний. Гора дров, которые мы перекололи, до сих пор стоит перед моим мысленным взором. А запах самогона из буряка, которым мы отметили трудовой подвиг, вы не перебьете ни чем. Даже если целый день будете дышать, припав к выхлопной трубе автомобиля.
Фантазия его не имела границ. И заходила так далеко, что некоторым его шуткам, нет конца до сих пор.
Последствия его шуток, словно шумный цыганский табор, донимали меня предложениями погадать и позолотить ручку.
Предсказать судьбу и снять порчу. Доводя жизненную ситуацию до абсурда. Создавая комические ситуации, которые как зима, весна и лето, неизменно повторяясь, сменяли друг друга. Захватив меня в круг своего хоровода и не давая моему бытию течь спокойным, ламинарным потоком.
Вызывая, в спокойном и тихом омуте, неожиданные волны и завихрения.
Вот, совсем не подозревая, о будущих волнениях на поверхности житейского моря, во время призыва в армию, я сидел на потертом стуле. Который стоял в ряду других, таких же некрасивцев, стоящих вдоль стены, коридора местного военкомата. Держа в руках, новенький военный билет, я с интересом разглядывал его. Просматривал с начала и до конца.
Не удовлетворив свое любопытство, я просматривал его с конца и до самого начала. Совсем новый, пахнущий свежей краской. Серьезный документ! Я снова и снова прочитывал буквы, складывая их в слова. Которые не задерживались в голове, куда-то испаряясь вместе со смыслом.
Графы были заполнены каллиграфическим почерком.
Какая красота…
Вот только взгляд что-то зацепился за одну строчку.
Какая-то несимметрия…
Ух ты!
Семейное положение: Шофер.!!!?
Это как так?
Это что?
"Товарищ прапорщик!"- Изумленно обратился я к пробиравшемуся мимо прапорщику Пахомову.
"Чего тебе?" - Обернулся он на ходу.
Я, вприпрыжку, что бы не отстать от него, на ходу, сую ему под нос свой военник. Отмахиваясь от него, как от назойливой мухи, прапор укоризненно попенял мне, что я слишком близко размахиваю своим военником перед его носом.
"Товарищ прапорщик!
Вы только посмотрите, что вражьи дети понаписали в моем военнике. Это чистый терроризм!"
Прапор внезапно остановился и стал изучающе смотреть на меня. Я уже стал подумывать, может черт с ним.
Шофер так шофер.
А то как бы, чего не вышло. Вон ведь, как пристально смотрит!
Прапорщик Пахомов вдруг протянул руку, взял у меня военный билет и стал внимательно его изучать.
Вдруг лицо его скривилось в невообразимой гримасе и он зашелся в приступе гомерического смеха.
Немного успокоившись прапорщик сказал: «Жди здесь, я сейчас»,- и скрылся в дверях служебного помещения.
Через несколько минут, прапор, торжественно держа на вытянутой руке мой многострадальный военник, возник в дверях. «На! Служи спокойно!» - протянул прапорщик мне мой военник и поспешил по своим делам.
Я с интересом раскрыл документ и увидел там, на месте семейного положения, огромную потертость.
На просторах этой потертости, через неровности задранной бумаги, было расплывчато выведено: «ХОЛОСТ».
Поскольку, зима сменяется летом, а весна осенью, то и абсурд с неумолимой педантичностью пожаловал ко мне в гости, как только я пришел на «гражданку» и решил сочетаться браком.
Брак он и есть брак. За что ни возьмись.
В ЗАГСе отказались принимать заявление.
«Почему» ,- возмущенно спросил я сотрудницу ЗАГСа.
«А ты посмотри на свой военный билет»,- произнесла она , указывая пальцем на огромную потертость в военнике.
«У нас многоженство запрещено», - произнесла она, глядя на меня изучающим взглядом.
Я принялся объяснять, как все было.
Чем вызвал приступы смеха у сотрудниц ЗАГСа.
«Отправляйся в военкомат и находи прапорщика Пахомова»,- сочувствующе посоветовала мне женщина.
На мою удачу, прапорщик Пахомов был на месте.
«Товарищ прапорщик! Вы должны мне помочь!» - приступил я к нему.
«А в чем дело?» - спросил прапор, скучно уставившись в свои бумаги.
«А помните?» - и я изложил свою проблему.
Прапорщик, громко хихикая, взял мой военник и скрылся в недрах своего заведения. Через некоторое время он вернулся и протянул мне документ: «На, женись!», - и засмеялся.
В документе , на месте потертости, красовалась надпись, «Исправленному верить».
Украшала все, синяя гербовая печать.
Толян, был свидетелем на свадьбе со стороны жениха. Т.е. с моей.
Во время перекуров, он изумленно вопрошал меня, едва сдерживая смех: «Кем будет называться твоя жена. У генерала – генеральша. А у шофера как?»
И сейчас, через много лет, встречаясь с Толяном, снова и снова, вспоминается картина знакомства с моей, будущей тогда, женой. Причиной знакомства и послужила, Толькина неуемная фантазия.
«Она изумила меня. Вот настоящая весёлость, искренняя, непринуждённая, без жеманства, без чопорности. А местами, какая поэзия!»
Признаться, я несколько изменил окончания, в отзыве Александра Сергеевича Пушкина, о произведении Николая Васильевича Гоголя – «Вечера на хуторе близ Диканьки».
Весь колорит, присущий описанию действительности, свойственный Николаю Васильевичу, в равной мере, относится и к русскому местечку семидесятых годов, двадцатого века. Чудили так же.
Волга спит, скованная льдом и укрытая снежным одеялом. Обнимая во сне наш город, в серебрящемся убранстве из трепещущих на легком морозце снежинок. Дымы из труб, веселыми змейками поднимаются к звездам, окружая их мерцающий свет, загадочным ореолом. Дворовые барбосы, нехотя облаивают взошедший месяц и случившихся поблизости прохожих. Сказочные узоры, украсившие окошки домов, переливаются искрящимся бисером, подсвеченные уютным домашним светом. Сугробы, седыми стражами, окружили тропинки вдоль заборов. И мы, студенты, веселою гурьбою, идем по заснеженным улицам.
Куда идем мы с пятачком?! Пятачок хоть и не по Гоголю, зато сразу ясно, куда мы идем.
И это вовсе не секрет!
Ну конечно!! Мы идем к знакомым девчатам!!
Мы премся узкими тропинками впотьмах, набирая полные башмаки снега.
Премся через весь город, чтобы увидеться с ними!
До сих пор, я запомнил наших знакомых девчонок юными, необычайно привлекательными и красивыми! Юность всегда обворожительна и прекрасна!
И даже сейчас, в солидном возрасте, воспоминание об наших прекрасных соучастницах, наилучшего времени нашей жизни, как звук полковой трубы.
Заслышав который, начинаешь стричь ушами и пытаться переходить, с размеренного шага на галоп, рискуя потерять изношенные подковы.
Несколько слов о нашей компании, которая перлась впотьмах, через весь город к девчатам и наконец приперлась.
Это я и мои друзья. Толян, Иван и Костя.
Заводилой был мой сокурсник Толян. Мы звали его «Мутный». Это звание он заслужил тем, что постоянно что-то замучивал.
То знакомства с девчатами, то художественную самодеятельность. Мы, под его руководством, исполняли разные томные песни, хохмили и играли в «бутылочку».
Сидим в ряд. Я и мои друзья. Руки на коленях.
Девчонки чинно сидят напротив. Вид смущенный!
На кого укажет бутылочка?!
Ах!
Как сладко замирает сердце!
Было небо выше, были звезды ярче. И прозрачный месяц плыл в туманной мгле. Там где прикоснулись девочка и мальчик К самой светлой тайне на земле.
«Голубые гитары», под мерное вращение бобин Ваниного магнитофона, наполняли пространство возвышенной грустью.
Ах, каким же светом Был тот миг заполнен, Пусть туда дороги Все перемело...
С небес на землю, меня отчаянно пытался свергнуть Толян, сильно дергая мою руку и о чем-то разгорячено бубня мне в ухо. Я попытался увернуться и продолжить, постижение самой светлой тайны на земле.
Но он настойчиво бубнил мне, о каких-то капулетти. Вот! Приспичило ему куплеты еще, какие то петь, в самое неподходящее время! Но гитара в его руках, не оставляла сомнений, что этот ненормальный затеял какой - то концерт. Чертыхаясь, я потихонечку, что бы не разрушить атмосферу, царящую в нашей изумительной кампании, пробрался в след за ним в коридор. Из его объяснений, я уловил, что тот прекрасный цветник, из которого он только что меня вытащил, не ограничивался только одним этажом. Этот удивительный дом, имел еще один этаж, с не менее прекрасными цветами.
И Толька, как истинный джентльмен, не мог оставить без ухода и окучивания эти цветы.
Я, человек сугубо городской и с сельским хозяйством отношения у меня были довольно прохладные. Поэтому в подобной агрономии я был не силен. А вот Толик, был почти дипломированным специалистом. Он сразу разработал технологию окучивания, этого восхитительного цветника. Которая, по его словам, должна гарантировать дружные всходы взаимного интереса. Мы встали под окнами второго этажа. Толян вручил мне гитару и попросил в нужное время бить по струнам, неважно как, лишь бы громко и желательно попадать в такт.
По его сигналу, я вдарил по струнам так, что переполошил всех собак в округе. И вот, под этот удивительный собако -гитарный аккомпанемент, Толян грохнулся на колени и вознес руки к небу. Вернее, к заветным окнам.
И прочувствованно воскликнул: «О! Джульетта! Выгляни в окошко!» Тут до меня дошло, про каких Капулетти он мне талдычил, когда волок меня из уютного, симпатичного цветничка, сюда на мороз.
Я думаю, что познания в английской классической литературе, у нас были весьма ограниченными.С моей стороны, они состояли исключительно из просмотра экранизации, этой широко известной, драмы Шекспира.
А чего такого, умудрился насмотреться Толян, я до сих пор не пойму. Поэтому я предполагаю, что он воспользовался очень вольным трактованием Шекспира, собственного изготовления. Что не позволяет мне, цитировать Толькин бред дословно. Поэтому, буду все излагать своими словами.
Он елозил на коленях. Прикладывал руку к груди и восторженно орал: «Любовь моя, Джульетта! Прекрати мои страданья! Выгляни в окошко! Дам тебе горошка!» За окном появилось движение. Несколько девичьих лиц прильнуло к оконному стеклу, с явным интересом наблюдая за развернувшимся представлением.
Я тоже вошел в раж, громыхая по струнам и пытаясь попасть в такт с Толяном и целым хором ошалевших барбосов.
Актеры впали в нирвану.
За окном, тоже был заметен повышенный интерес, к совершавшемуся лицедейству.
Тут Толян очень сильно вдохновился и понес по кочкам так, что я уже не очень понимал, кого он представляет. И когда он, вгорячах, вознес к рукоплескающей за окошком публике, извечный Гамлетовский вопрос: «To be, or not to be?!» Я выронил с перепугу гитару. Барбосы, видимо прочувствовав всю неадекватность момента, удивленно замолкли.
Это был апофеоз. Такого перевоплощения, я еще не видел.
На уроках английского, мы с Толяном, косноязычно, едва выговаривали: « Зе чейбол».
А тут такой напор и вдохновение! Экспрессия!
Удар молнии и раскаты грома в сортире!
Оконные створки, не выдержали напора ликующей публики и распахнулись. Бурные овации были долгожданной наградой нашему дуэту.
Окрыленный вниманием Толян, приступил к опрыскиванию растений душистою водичкой лести. Все цветочки заулыбались и расцвели. Завязался оживленный разговор и знакомство.
Но вскоре, вся эта приятная трепотня, была прервана громким хлопком створок окна, нижнего этажа.
Выяснилось, что режиссер, пустил написание сценария, завершающей сцены нашего представления, на самотек. Девчата с нижнего этажа, возмущенно дописали её по своему усмотрению.
Вместо апофеоза и рукоплескания, нашим с Толяном талантам, они украсили сцену нашего выхода на «БИС», выбрасыванием наших шапок и курток, из окна нижнего этажа, прямо на снег.
Не двусмысленно, громко хлопнув при этом, его створками.
Вызвав дружное хихиканье зрительниц второго этажа, и неподдельное замешательство актеров.
Теперь, при встрече с Толяном, я выказываю ему восхищение и удивление его эрудированностью. Иногда, удобно устроившись на кухне, мы ищем ее истоки и обсуждаем повороты событий, которые она вызывала. Куда бы повернулись вышеописанные события, прочти Толян, в то время, Чеховскую «Душечку», а не воодушевился бы Шекспиром?
Как бы было сейчас?
27 апреля 2022г
Автор: vladimirrackov
Источник: https://litclubbs.ru/articles/56642-ispravlennomu-verit.html
Понравилось? У вас есть возможность поддержать клуб. Подписывайтесь, ставьте лайк и комментируйте!
Оформите Премиум-подписку и помогите развитию Бумажного Слона.
Публикуйте свое творчество на сайте Бумажного слона. Самые лучшие публикации попадают на этот канал.
Читайте также:
