«Здесь отправной точкой в новой сюжетной конструкции стала заложенная в рассказе идея поисков счастья. Ведь мы сразу заведомо отказались в этом сценарии от активной интриги, от динамики в ее развитии, от резких сюжетных поворотов и зигзагов».
«Красное яблоко»
"Этот фильм в нашем сегодняшнем многонациональном кинематографе явление во многом необычное. Недаром вместе с масштабной картиной Акиры Куросавы «Дерсу Узала» он достойно представлял советское киноискусство на IX Международном кинофестивале в Москве.
В чем же его необычность?
В основу сценария лег одноименный небольшой рассказ Чингиза Айтматова «Красное яблоко», опубликованный много лет назад в «Известиях». Однако, как говорит сам писатель, во время работы над фильмом родилось совершенно новое произведение.
«Здесь отправной точкой в новой сюжетной конструкции стала заложенная в рассказе идея поисков счастья. Ведь мы сразу заведомо отказались в этом сценарии от активной интриги, от динамики в ее развитии, от резких сюжетных поворотов и зигзагов. Хотя могли бы идти и другим путем, более привычным, В жанре поэтической драмы я никогда прежде не работал в кинематографе».
Действительно, фильм необычен и по жанру: звучит как монолог, как исповедь художника Темира. Сюжетно он ограничен лишь небольшим отрезком времени, всего одним эпизодом личной жизни героя, однако оказавшимся во многом поворотным и для него самого и для близких ему людей. Но есть и другое сюжетное измерение в фильме — реальные бытовые картины как бы перемежаются на экране с поэзией воспоминаний, подключают нас к внутреннему миру художника, к богатству и сложностям его мыслей и чувств, заставляя нас вместе с Темиром размышлять о непростой и в то же время глубоко жизненной диалектике обыкновенного и прекрасного в действительности, о волшебной силе красоты любви и красоты искусства.
Мы застаем Темира именно в тот момент, когда в его жизнь вновь властно вошли светлые и трепетные воспоминания о неразделенной любви к девушке, встреченной много лет назад, к прекрасной Незнакомке, той самой, что незримо шла с ним, художником, рядом все эти годы, как вдохновлявшая его муза. Она вновь появилась именно тогда, когда была так нужна ему, когда, казалось бы, в сердце его прокралась усталость, вернее, святое чувство беспокойства, неудовлетворенности, свойственное каждому истинному художнику. Одно неверное движение, один шаг — и как карточный домик рассыпется все.
Но принесет ли такой шаг успокоение? Будет ли счастье полным, если оно построено на несчастье других — жены, маленькой дочки?
«Красное яблоко» — это своеобразное лирико-философское размышление о нравственной стороне жизни человека, в котором главное связано с мыслью не о недостижимости полного идеала, а о том, что каждый из нас должен быть садовником своих чувств, должен бережно растить счастье семьи. И здесь каждый лично ответствен.
Мне кажется, именно эта мысль освещает всю поэтику фильма, отвечая особому притягательному строю поэтического таланта Чингиза Айтматова. И потому в художественной ткани картины такое огромное значение приобретают гармония цвета и света, удивительные по красоте пейзажи Киргизии, Иссык Куля, гор, движение на улицах городов, наконец, сами живописные полотна художника, исполненные поэзии крупные планы, портреты людей (все это прекрасно, со вкусом снял молодой оператор К. Орозалиев).
Художника Темира играет Суйменкул Чокморов, известный нам по многим фильмам, где он создавал, как правило, образы героев с сильными чувствами, решительных, страстных, суровых. Здесь он предстает перед нами иным, подчас нам больше говорят не его слова, а глаза, позволяющие словно заглянуть внутрь души Темира. И не только потому, что художник творит «молчаливо», как бы внутренне «говорит» с мольбертом, полотном, красками (эта сторона тем более достоверна, что С. Чокморов не только артист, но и талантливый живописец). Такое решение позволяет авторам фильма «переключать» наше внимание с внешнего на внутренний сюжет, на иные, более глубинные его измерения.
...Закончится картина, а мы еще долго будем ощущать особую музыку его поэтического строя, будем вспоминать его яркую метафору — красное яблоко, символ человеческого счастья, как маленькое «ручное солнце», на маленькой и теплой ладони девочки с доверчивыми глазами, дочки Темира...
«Дерсу Узала»
…Необычна простота этой картины. Ее сложность, полифоничность и философская глубина звучания требуют от зрителя искусства, да, да, именно искусства, умения видеть и умения слышать, требуют особого настроя, как это бывает, когда мы настраиваем себя на восприятие серьезной, симфонической музыки. Как могучая и многообразно развивающаяся лейттема проходит на экране мелодия, величественный главный образ — уссурийская тайга.
Просты эти картины, возникающие при созерцании в нашем воображении, но они говорят о существовании и открытии особой красоты и значительности в каждом естественном проявлении жизни в природе. Таким предстает сегодня в картине Акира Куросава — возвышенным поэтом и глубоко чувствующим человеком, сопрягающим в своей поэтике глубинные истоки культур разных народов-соседей — Японии и России. Вслед за режиссером и прекрасными операторами А. Накаи, Ю. Гантманом и Ф. Добронравовым наш взгляд как бы проникает в глубины красоты тайги.
...Что ж, остается добавить лишь, что в картине «Дерсу Узала» прекрасный ансамбль актеров: Дерсу Узала сыграл народный артист Тувинской АССР, заслуженный артист РСФСР Максим Мунзук (его четвертая работа в кино, он снимался в картинах «Люди голубых рек», «Чолпон — утренняя звезда», «Пропажа свидетеля», хотя в театре им сыграно более семидесяти ролей), в роли Арсеньева — популярный актер театра и кино Юрий Соломин, Чжан-бао — Суйменкул Чокморов...
«Единственная»
— ...И после этой свадьбы все вроде бы пошло хорошо. Ничего худого про нее не скажешь. Хозяйка она замечательная и деньги на глупости не тратит. И красивая да и культурная вполне. Но вы же ее знаете.
— М-м!
— А я, как бы это сказать, в полном расстройстве... Даже не умею объяснить. С работы, например, иду и вдруг замечаю, что вроде как не туда иду. То есть не на новую свою квартиру, не к своей новой жене, а туда, где раньше жил,
— Да... Выходит ты, Касаткин, не хозяин сам себе?
— О-о! Во, точны ваши слова.
— Не хозяин.
— Поэтому и получается, что у меня вроде как совести нет. Это не с машины на машину пересесть. Раньше я все к чему-то стремился, хотел чего-то достичь. И была у меня одна мечта — идея. А теперь я как будто даже потерял интерес к жизни. А отчего это, понять не могу...
Сидят в просторном служебном кабинете двое — бывший солдат и бывший счастливый муж шофер Николай Касаткин и начальник управления Татаринцев. И идет у них откровенная мужская беседа. Вернее, горький, с мучительными раздумьями монолог уставшего, опустошенного, запутавшегося в сложных противоречиях чувств человека, потерявшего свое счастье...
Не помню, кто высказал мысль: «Лучше быть обманутым, чем обмануться». Сказано это было по поводу таких пороков, как подозрительность, недоверие, и как итог — душевное равнодушие. Есть в этой мысли своя мудрость. Ведь жизнь наша, вся ее нравственная атмосфера пронизана доверием, доброжелательством, уверенностью, верой в человека.
Изменить таким нравственным принципам — и значит чаще всего обмануться самому, сделать себя несчастливым человеком, ибо обман противоречит природе наших новых, социалистических отношений, хотя он, к сожалению, еще и встречается. Но исключение, как говорится, лишь подтверждает верность правила.
Вот на какие раздумья наводит фильм Иосифа Хейфица «Единственная...», созданный по рассказу Павла Нилина «Дурь».
Действительно, история Николая Касаткина — история горькая, драматичная, но, в целом, поучительная и исполненная оптимизма, ибо важно, что его молодые герои, повзрослев в своих чувствах, уже осознали утрату, сделали (пусть еще не до конца) выводы, а значит, и найдут, обязательно найдут, верный путь к своему общему счастью. А оно, ох, как нужно, и им, и маленькой, еще несмышленой дочурке их, и уж, конечно, самому Коле Касаткину — ведь для него жена его бывшая, Танюша Фешева, единственная, та самая, которая и по ночам снилась все годы нелегкой солдатской службы, с которой рядом и легко дышится, и вольно мечтается, и работается так, будто силы твои удесятеряются только от одного ее нежного, доверчивого взгляда. Одним словом, единственная во всем мире.
Как и в других фильмах, И. Хейфица привлекают характеры по-настоящему самобытные, открытые, позволяющие нам с пристальным вниманием следить за детальным исследованием, анализом психологии героев на экране. Мне кажется, удача картины определяется во многом точным выбором исполнителей главных ролей.
Признаюсь, я не принадлежу к числу поклонников таланта Валерия Золотухина: мне кажется, что он часто повторяется в разных фильмах, не всегда доходит до подлинных глубин внутреннего перевоплощения в своих героев. В роли Коли Касаткина актер тоже идет во многом своими проторенными путями.
Но в том-то и дело, что в данной картине режиссер ставит его в такие сложные предлагаемые обстоятельства, заставляя находить новые краски, психологические нюансы, передающие и движение образа и градацию чувств — от жизнерадостного мировосприятия вначале, когда Касаткиным владеет «мечта-идея», до того холодка равнодушия, которое начинает сковывать его сердце, вызывает тягостную пустоту в глазах (а значит — и в душе), аппатию, безразличие и в то же время какую-то незащищенную боль, удивление, неприятие и, главное, нелегкие раздумья.
Удивительна Елена Проклова в роли официантки Танюши Фешевой. В ее героине трудно узнать черты той девочки, которая в свое время покорила зрителей в фильме А. Митты «Звонят, откройте дверь». Непохожа она и на своих героинь в картинах «Гори, гори, моя звезда!», «Снежная королева», «Переходный возраст». Так возросло мастерство этой молодой актрисы, играющей ныне на сцене МХАТа в спектаклях «Кремлевские куранты», «Валентин. и Валентина», «Синяя птица».
В фильме «Единственная...» перед ней стояла сложная задача — надо было показать характер открытый, по-женски обаятельный, удивительно отзывчивый, натуру порывистую, щедро дарящую тепло другим, по-бабьи готовую пожалеть любого одинокого человека (это-то и порождает кривотолки о ее легкомысленном поведении) и в то же время самобытную, чистую.
Ведь мы так и не сможем быть уверенными до конца — изменяла ли она мужу, да это, в общем-то, никому и не нужно, ибо мы видим другое, главное — как истово, не умея хитрить, борется она за свою любовь, как глубоко переживает, страдает ее доверчивая душа. И это не может не подкупить, не вызвать ответного и глубокого зрительского сострадания. И, право, каким высоким драматизмом отмечены сцены с Еленой Прокловой — разговор Тани и Коли после суда и особенно ее немое, горестное явление на «задворках» новой свадьбы любимого...
Поэт сказал когда-то: «...Только влюбленный имеет право на звание человек». Об этом и повествует поучительная история, рассказанная в фильме «Единственная...».
«Цвет золота»
Пустыни, бесконечные, безжизненные, простирающиеся на многие километры под ослепительным солнцем, угнетающие своим однообразием, — это умершие горы. Палящие лучи, перепады температур днем и ночью, злые ветры сделали свое коварное дело — растрескались камни, рухнули вершины, время завершило этот беспощадный процесс, превратив все в зыбучий песок, словно пылью веков покрыв огромные пространства. Но пустыня словно вспоминает свое былое величие, повторяя контуры прошлого в высоких волнах барханов..
Вернуть цветущую жизнь пустыне — на такую дерзость способен лишь человек. И только наше, время, раскрепостившее людей, давшее им свободу, сделало необычайную мечту реальной явью. Сколько их, цветущих городов, оазисов теперь на бескрайних, некогда пустынных просторах! И природа отступает перед могуществом человека, перед его преобразующей силой. Но как начиналась эта битва за жизнь, за счастье людей?
К этим волнующим страницам истории, происшедшей всего лишь чуть меньше полвека назад, возвращает нас фильм молодого туркменского режиссера Халмамеда Какабаева «Цвет золота». Картина эта посвящена 50-летию республики повествует о первопроходцах, геологах, рабочих, решивших вырвать у природы тайну «черного золота», нефти, пробуривших первую глубинную скважину в бесплодных песках.
Нелегко начинался этот подвиг. Еще не хватало умения, рабочих рук, и тогда приходили на помощь к туркменам ученые, рабочие — русские, азербайджанцы, все советские народы, рождался туркменский рабочий класс. Еще гремели по ночам выстрелы байских прислужников, пытались сорвать работу вредители, враги играли еще на национальных и религиозных чувствах и лелеяли мечту о возврате к старому, но уже неумолима была поступь нового мира.
Конечно, на всем образном строе фильма ощущается, что создавал его молодой художник (сценарий А. Хаидова и Г. Коледы несет на себе отпечаток «вторичности», иллюстративности), но Халмамед Какабаев обращает внимание прежде всего не на сюжетные перипетии, а на достоверность раскрытия характеров героев.
Здесь перед ним стояли сложные задачи: надо было показать, как буквально на наших глазах менялась психология людей, порывавших с привычным кочевым образом жизни, становящихся рабочими. Фактически картина и показывает процесс зарождения рабочего класса Туркмении. Прежде всего, эта тема раскрывается в привлекательном образе главного героя — нефтяника Овеза Ёмудова (его играет дебютант, выпускник Щукинского театрального училища О. Амангельдыев). Но и все окружение Овеза, рабочие, превращающиеся в дружный коллектив, даны в фильме сочно, правдиво.
Это и придает картине «Цвет золота» искренность звучания, целостность замысла и его решения.
«Когда наступает сентябрь...»
«Когда наступает сентябрь...», на мой взгляд, удачная кинокомедия Э. Кеосаяна. В ней присутствуют теплые, лирические и светлые интонации, добрая сердечность юмора и даже эксцентрические (в меру) моменты, но в то же время в ее образную ткань вошли и иные — героические и даже драматические мотивы.
Право же, от этого фильм выигрывает: доброе здесь соседствует с улыбкой, лирическое — с возвышенным, бытовое, психологически достоверное — с грустным. Ведь и в жизни самой все круто замешано — смех и печаль, любовь и тревога, мир и война, даже если она кончилась тридцать лет назад, она дает о себе знать болью в старых ранах...
Так что же случилось в этот сентябрь, с которого начинается фильм? То самое, что происходит со всеми мамами и папами, бабушками и дедушками, когда наступает пора собирать ребятишек в школу.
Ну, а если юному гражданину всего семь лет и он отправляется первый раз в первый класс? О, тогда это поистине великое событие — вступление в Школу первого познания жизни. Вот почему, отложив все свои дела, нагрузившись подарками, дарами щедрого армянского лета, и отправляется к внуку в Москву, где живет его дочь Нунэ с мужем, Левон Погосян, человек поистине удивительной жизнерадостности, дружелюбия, общительности, сердечной щедрости, неуемной энергии.
Пожалуй, самое главное, что подчеркивает в своем обаятельном герое Армен Джигарханян — это неистребимая вера в призвание человека быть счастливым, а счастлив он только тогда, когда у него много искренних друзей, когда он каждым своим поступком утверждает в жизни победу добра, сердечности, бережного отношения к окружающим. Да, именно таков Левон Погосян. И не оттого ли так открывают ему навстречу свои сердца люди? И даже маленький внук Левоник доверяет самую важную тайну: он решил женить¬ся на девочке Кате, которая стояла с ним в первый школьный день и теперь сидит за одной партой. Ситуация комическая, но надо видеть, как тактичен старый Левон, как не хочет улыбкой разрушить первое движение добрых чувств внука, как тонко и постепенно переводит он их в русло светлой ребячьей дружбы.
Всего несколько дней пробыл в Москве Левон Погосян, а сколько искренних друзей обрел он здесь! И не только обрел, но и сумел сблизить, сдружить между собой. Недаром все они приходят провожать его на аэродром. И среди них — дед Кати, подполковник в отставке
(арт. Николай Крючков), единственный знающий, что только что обретенный друг его, солдат-ветеран, скоро умрет не от старых осколков, а от неизлечимой болезни...
Скупая слеза дробится, застилает глаза этого мужественного и сурового человека, когда растроганный Левон говорит ему: «Ну, жду весной, Коля-джан. Знаешь что я подумал? Может, возьмешь с собой генерала? Очень хороший человек. Наш человек! Посидим под деревом, выпьем вина и вспомним. Да, нам есть что вспомнить и кого вспомнить...».
Так в комическую вязь фильма вновь врывается драматическая нота — ведь этой счастливой встрече уже не суждено сбыться. Здесь фильм выходит на иную высоту эмоционального звучания: драгоценен каждый миг жизни человека, способного сеять доброе и вечное в сердцах других людей!
Левон Погосян, а вместе с ним и весь фильм (авторы сценария К. Исаев и Э. Кеосаян) дают нам предметный урок активной, преобразующей доброты. Оглянитесь вокруг, словно говорят они нам, проверьте ваши сердца — всегда ли и во всем ли мы в текучке будничных дел и отношений живем, даря людям радость, так как требуют того наши коммунистические принципы? Таков нравственный итог картины «Когда наступает сентябрь...».
В ней немало достоинств: и актерские работы A. Джигарханяна, Н. Крючкова, Л. Геворкян, B. Ивашова, И. Рыжова, Г. Польских, и прозрачная музыка Яна Френкеля, и отличные съемки оператора М. Ардабьевского...
«Опасные игры»
...В старом глухом таллинском дворе истощенная женщина устало развешивает белье. К ней приглядывается невысокий человек в поношенном пальто и шляпе. Его уже видели не раз: с гестаповцами, во время обысков и арестов партизан, подпольщиков; кургузая его машина сновала по улицам оккупированного фашистами города, словно что-то вынюхивая, его знают и местные мальчишки, — «Скользкий», бывший агент охранки, не оставил своего ремесла. Ему на глаза лучше не попадаться...
Вот почему словно оборвалось сердце женщины, когда «Скользкий» заговорил с ней о сыне, а потом показал нож, найденный на месте схватки школьников с местными активистами гитлерюгенда. Она узнала этот нож: его подарил когда-то сыну отец. «А вы все-таки постарайтесь припомнить, — вкрадчиво говорит шпик. — Совершенно вот такой же... много лет назад я видел у одного политического... Он был изъят у него с другими вещами во время ареста». И собрав все мужество, женщина отвечает как можно безразличнее: «А мне до этого какое дело?» Словно пронизывают холодом глаза, а голос звучит устало: «У вашего сына... есть склонность... затевать... опасные игры... Отучите его от этого. До свидания, мадам». Странный все же человек, этот «Скользкий», — уходя, почему-то положил нож, эту важную улику, на ушат...
Опасные игры... Нет, вовсе не игры это. Силой заставили фашисты эстонских ребятишек ходить в школу, механически зубрить падежи и предлоги языка оккупантов, слушать хор гитлерюгенда, но святой ненавистью пылают мальчишеские сердца, где-то на фронте, в Красной Армии, их отцы бьют гитлеровцев.
И мальчишки, как могут, хотят помочь победе: освистывают фашистские гимны, колотят гитлерюгенд, собирают в разрушенном подвале взрывчатку — мечтают взорвать в кинотеатре балкон, чтобы он обрушился на головы завоевателей. А однажды даже спасают с риском для жизни раненного в перестрелке человека, за которым гнались эсэсовцы и шпики...
Фильм «Опасные игры» — остросюжетный, рассчитанный на юношескую аудиторию, хотя иногда кажется, что его авторы (сценарий и постановка Бельё Кяапера, оператор Владимир Маак, художник Хайнрих Валк, композитор Яан Ряэтс) вносят в образную ткань глубоко пережитые, личные впечатления.
Достоверно воссоздается атмосфера Таллина в последний год войны, точны и правдивы детали картины, подкупает искренностью мастерство известных артистов Юри Ярвета, Леонхарда Мерзина, Антса Эсколы. Да и ребята таллинских школ, исполнители главных ролей,— Рене Урмет, Свен-Эрик Нильсен, Виктор Перебейнос и другие — играют в фильме с увлечением» (Черепанов, 1976).
Автор статей в этом номере «Спутника кинозрителя» - кинокритик и театровед Юрий Черепанов (1937 -).
(Спутник кинозрителя. 1976. № 3).
